Шлепок. Звонкая пощечина приходится точно под левым глазом и от неожиданности, не удержавшись на трясущихся ногах, десятилетний мальчишка с размаху плюхнулся на пол, растерянно глядя в невозмутимое лицо возвышающейся над ним матери.
- Не разочаровывай меня, Уильям. Как ты мог перепутать руны верхнего и нижнего миров местами? Это грубейшая ошибка, а ты допускаешь ее вновь и вновь. Не стараешься? Неужели мы недостаточно четко дали тебе понять, насколько все это важно?
Женщина опускается на корточки рядом с сыном и правой рукой вытирает проступившую влагу. Укоризненно улыбается, выгибает брови с жалостью, а хорошо поставленный голос хранит в себе едва прикрытую за обманчивой лаской угрозу:
- Не помнишь, о чем мы с тобой говорили вчера, позавчера и много-много дней назад? Что ты пообещал? Тогда я напомню. Если тебя все-таки призовут и если ты сможешь благополучно перейти на ту сторону, несмотря на свое… обстоятельство, - источая легкое сомнение, пожимает хрупкими плечами, - ты должен будешь передавать ежегодный отчет о человеческом мире прямиком в наш научный центр. Скажем... на новогодние праздники? Сама причина, по которой вы с братом вообще были рождены, заключается в том, что мы в свое время не были призваны, а научный центр всегда нуждается в фамильярах на Земле, которые поддерживают обратную связь. Так что это все, что нам от тебя нужно.
Слез становится все больше. Ребенок уже с трудом разбирает черты лица напротив, но все еще не проронил и звука.
- Хорошенько запомни. Ты живешь в нашем доме лишь на условии того, что однажды понесешь науке хорошую службу. - женщина вздыхает с досадой и вновь поднимается на ноги. – Слезами делу не поможешь. Давай, вставай и опять рисуй пентаграмму. Не забудь хорошенько повторить заклинание, прежде чем я проверю. Этот сложнейший ритуал, сама вершина и без того сложнейшей магии междумирья, всегда будет с тобой и тебе от него никуда не деться...

Всего час назад истошно завопил будильник, встроенный в электронные часы на руке, оповещая их обладателя о наступлении полуночи и соответственно конце его первого года на Земле. Единственное, что сделал Уильям в честь столь "значимого" события - поставил этот самый будильник, дабы вовремя начать подготовку к ритуалу. Даже о более-менее праздничной еде не позаботился, чего уж говорить об елке и прочих традиционностях. Этой ночью в одноместной квартире парнишка был совершенно один и от того не видел какой-либо необходимости в создании вокруг себя пресловутой атмосферы праздника. На самом деле, если бы не обещание, данное еще в далеком детстве, Уильям, скорее всего, сейчас бы сидел за очередной живописью в приливе полуночного вдохновения или же увлеченно строчил коды за компьютером до самого рассвета. В общем, проводил бы эту ночь так же как и сотни других до нее. Но нет, на протяжении всей жизни духу не уставали напоминать о том, какая большая ответственность не только перед безопасностью всего мира, но и перед самой наукой лежит на плечах того, кто удостоился призвания, а потому, вместо всего вышеперечисленного и уж тем более вместо новогоднего празднования, он сейчас сосредоточенно чертит причудливые закорючки углем прямо на полу своей комнаты, четко выговаривая в слух каждую выученную наизусть строчку.
Долгие дни зубрежки длиннющих текстов мелким шрифтом, рисование и перерисовывание огромных пентаграмм, а так же жесткие наказания за каждое пропущенное в заклинании слово или же лишнюю руну на рисунке - все это не прошло даром. Кто спорит о методах, если результат превосходит сам себя? Теперь мальчишка без труда мог зачитать по памяти все заклинание хоть задом наперед, а пентаграмму вывести и с закрытыми глазами. Добавить к этому огромнейший запас магических сил, так же приобретенный немалой кровью и потом - вот и готов лучший агент в мир людей, способный установить связь практически в любом состоянии, в любое время и в любом месте, а после на протяжении действительно долгого времени поддерживать ее. Стоит ли уточнять, что Миллеры были более чем довольны результатами своего "эксперимента"? Оставив потомство, ученые в итоге получили лучшего информатора для своего научного центра. А казалось бы, дети - что за бесполезная трата времени и сил?

В центре, над все более проступающей пентаграммой уже начинает собираться магическое свечение. Скоро там появится сама голограмма, а вместе с ней и вечно невозмутимые лица родителей, видеть которые, честно говоря, совершенно не хочется. Уильям все еще отлично помнит их "прощание с сыном" перед самым порталом. Чистая игра на публику, а под ней насмешка. Кажется, они до самого конца не верили в то, что у больного фама вообще получится перейти на ту сторону. Но вот он здесь, готовиться исполнить то, к чему они готовили его с самого рождения. Изменится ли их отношение после этого? Навряд ли. Миллеры всегда разделяли его нежелание после всего пережитого играть в "любящую семью" – соскучившуюся, переживающую друг за друга. С чего бы им изменять их общей негласной договоренности? Родители наверняка видели предстоящую встречу чисто деловой, и он постарается так же к ней отнестись. Главное не психануть. Хотя, когда это он вообще психовал из-за семьи? Ее не выбирают.
«Это просто надо пережить, это просто надо пережить, это просто надо пережить...» - Уильям раздраженно хмурится, но не прекращает прилежно изрекать слово за словом вот уже тридцать минут подряд, как и чисто машинально выводить нужные руны. Горло уже совсем пересохло, а вот рука пока не онемела. Осталось совсем немного, и он вновь соприкоснется с миром духов, который покинул всего год назад. Возвращаться туда совершенно не хочется. Несмотря на отвергнувшего его тут контактора и невесть где пропадающих друзей. Все лучше, чем родная семья.

Одновременно с завершительными строчками заклинания, вписывает последнюю руну в пентаграмму, после чего неминуемо раскашливается. Выговорить все это - так и язык можно сломать. Символы на полу загораются ярким свечением, после чего уже блуждающая то тут, то там магия собирается в центре, создавая четкую картинку. Два до боли знакомых высоких силуэта в белых халатах и смутные очертания такого же до боли знакомого научного центра позади них. Отец молча махнул кому-то рукой вне его поля зрения. Должно быть, отдал команду одному из подчиненных для подготовки к ведению протокола встречи. От осознания того, что каждое его слово будет анализироваться полным штатом сотрудников и тут же записываться, становится дико неуютно, но внешне парень этого никак не демонстрирует. В конце концов, чего еще он ожидал от Миллеров? Те не допустят и мысли об утрате хоть каких-то предположительно имеющих научную ценность данных.
- Здравствуйте, мистер Миллер. - почтительно прикрыв глаза, кивает отцу. - Здравствуйте, миссис Миллер. - позволяет себе сдержанную полуулыбку в сторону матери. Именно так. Без имен и уж тем более без сокровенных "папа" и "мама". Они никогда не позволяли так к себе обращаться. Уил впервые услышал эти слова из уст совершенно чужого ребенка, который обращался так ко своим собственным родителям. Наверное, это были его первые слова. А какие слова были первыми у Уильяма? "Мистер" и "миссис"? Или просто "Миллеры"? Он никогда точно не знал. Родители не посчитали событие вроде первого слова достойным запоминания и уж тем более напоминания. Чем-то посемейному ценным, чем-то, что стоит сообщить своему ребенку и о чем однажды можно будет вспомнить всем вместе. Гораздо важнее то, что их воспитанник читал в слух с трех лет. И не что-то, а их собственные научные труды о человеческом мире. Чего стоят какие-то первые недопопытки в сравнении с этим?
- Здравствуй, Уильям. Вижу, с ритуалом ты справился.
- Ну надо же! - мать улыбаться. В ее надменном взгляде так и читается: «Хороший мальчик» - аж коробит. – Мы-то ждали, что на твоем месте будет старший... Хотя и ты вполне подойдешь.
- Как там Джеймс? Его все еще не призвали? – вы его все еще держите? Несмотря на холодное отношение ко всей семье Миллеров в целом, Уильям и Джеймс всегда соблюдали некоторую солидарность по отношению друг к другу. Не без соперничества, конечно, но в конце концов они же оба были "в одной лодке" с самого рождения. И именно брат помогал ему справляться с первыми приступами. Кидал пассивно-агрессивные взгляды и сквозь стиснутые зубы интересовался самочувствием, но ведь все-таки интересовался!
Мать разочарованно пожимает плечами:
- Нет, не призвали. Он все еще преподает в этом своем университете. Да и раз уж ты призван, нам это от него более не нужно. Гораздо уместнее будет использовать старшего как наследника научного центра. Но Джеймс пока противится этой затее и не желает покидать своих студентов.
- Противится? Не похоже на него. – удивленно вскидывает брови, склоняет голову к плечу как птичка и пытается осмыслить.
Джеймс всегда был "лучшим сыном" и тщательно поддерживал этот свой образ в кругу семьи. Может, есть маленькая надежда на то, что работая в университете, он наконец встретил кого-то поважнее Миллеров?
- И не говори! Должно быть, подростковый бунт малость припозднился…
- Изабелла, хватит пустой болтовни. Мы должны по максимуму использовать то время, на протяжении которого агент способен поддерживать голограмму. – до того рассматривающий какие-то бумаги в руках (должно быть, заранее заготовленные вопросы) отец, кашлянув, влез в разговор.
- Да, ты прав. – оборачивается и строго окликает. - Стажер! Да, именно ты. Начинай записывать.
- Ну что ж. Приступим. – вновь прокашлялся. – Как прошел год на Земле? Насколько нам известно, человечество свершило несколько значимых открытий в стези…

Тут же посыпались вопросы. Самые разные, простые и сложные. С его же стороны на них последовали ответы. Короткие, но максимально информативные. В целом, весь отчет как раз такой, какой давать его приучили руководители научного центра, ценящие время превыше всего. Сколько таких склепал за все детство? Не сосчитать. Даже в этом они его тренировали. Почему он вечно так покорен им? Пытается во всем угодить и не разочаровать? Когда это уже кончится? Речь шла о людях и только о них. Начиная великим и заканчивая малым. Человеческая наука, психология, традиции, быт. Знания фамов о нижнем мире редки, искажены домыслами и не упорядочены как следует. Что-то из его ответов уже было известно, а что-то заполнило очередной пробел. Родители никак не комментировали их, просто задавали вопросы и попутно раздавали поручения снующим то тут, то там подчиненным. Научный центр работал как отлаженный механизм. Все и все на своих местах. Нет никого и ничего лишнего. А во главе всего - Миллеры.

Так прошли пол часа, потом час, а после и все три. Или больше? Уильям уже ничего не соображает. Перед глазами все плывет, горло дрет, конечности отяжелели и его конкретно так потряхивает. Похоже, превысил таки лимит своих магических сил. Еще бы. Ритуал рассчитан на получасовую связь - максимум. Все-таки это высший уровень. Да почему же он так старается? Уильям осознает важность всего происходящего. Он рад послужить науке. Сделать мир людей более открытым для будущих поколений духов. В конце концов и сам был ну просто одержим им до самого призыва. Вечно жаловался на нехватку знаний. Нуждался в большем. Он и научный центр Миллеров, другие научные учреждения и их агенты в человеческий мир - все они в каком-то смысле пишут историю. Приближают тот час, когда мир людей и мир духов смогут воссоединиться в борьбе против мира тварей. Воссоединиться не физически, но духовно. Да что за бред? Сам же себя убеждаешь. Просто не хочешь признавать очевидное. Что все еще не можешь воспротивиться воле родителей. Что так и остался запуганным мелким дитем в слезах.
- Уильям?
Он замолчал? Как давно? На долго ли? Какой вопрос был последним?
«‎Я все»‎ - с языка так и не срывается. Признавать собственную слабость всегда сложно. Перед родителями сложно вдвойне. Но он и впрямь уже все. Только глухо выдыхает, сидя на коленях перед голограммой и чуть заваливаясь на бок. Голова кружится и он с силой жмурится. Пытается восстановить равновесие.
Отец молча смотрит на скрючившуюся фигурку сына. Выражение его лица, как всегда, совершенно непроницаемо. Он разочарован? Зол? Впрочем, какая разница? Соблазн послать всех и вся с каждой секундой становится все сильнее. Вот же ж Миллеры удивились бы, услышав парочку отборнейших ругательств из уст воспитанного в безукоризненной вежливости сына. Все-таки человеческий мир его кое-чему научил за прошедший год.
- Ладно. На этом закончим. - мужчина, опустив взгляд и вновь полностью сосредоточившись на бумагах, наконец вынес свой "вердикт".
- Из тебя все-равно ничего более путного в таком состоянии не вытянешь. - со вздохом протянула мать.
- Я пойду. Заканчивайте тут. Изабелла, жду тебя в библиотеке. У нас много работы. - на этом он развернулся и быстрым шагом покинул комнату. Несколько подчиненных вереницей последовало за ним. Хлопнула дверь.
- Должна сказать, приятно видеть, что мои тренировки не прошли даром. Мо-ло-дец. Так держать. Глядишь, и отработаешь все то, что мы в тебя вложили. Ну и само свое предназначение исполнишь, конечно же. - помнишь, о чем мы с тобой говорили? Что ты пообещал? Снисходительно кивнула, после чего развернулась на каблуках и уже из-за спины добавила:
- В следующий раз не забудь познакомить нас со своим контрактором. Беседа с настоящим человеком... Упустить такую возможность ну просто немыслимо! К тому же, я хочу знать, насколько хорошо ты справляешься со своими обязанностями фамильяра. Не позоришь ли доброе имя Миллеров? Уверена, что контрактор очень доволен тобой. Такой сильный дух ему достался. - сощуривается и тут же хмыкает с неприкрытой издевкой. Все ведь в точности да наоборот. Я права?
«‎Вот стерва...»‎ - вовремя одергивает себя. Нет. Он не будет психовать из-за семьи. Нет-нет-нет! Да и сил на это уже нет.
- Ах да. С Новым Го...
- Ну нахуй это все.
Прежде чем голограмма, чуть помигав из-за внезапно обрубленной связи, исчезает, он успевает как следует рассмотреть выражение полнейшего шока на знакомом (а сейчас таком незнакомом) лице. Да он и сам в шоке. Откуда силы-то взялись? Никак второе дыхание открылось? А ведь обещал себе не психовать.

Падает на выставленные вперед руки и с силой выдыхает. Наконец-то все закончилось. Он выполнил свое обещание в этом году, выполнит и в следующем. Выслушивать же угрозы и насмешки никому не обещал. Хватит с него. У них чисто деловые отношения! Но это все потом. А сейчас нужно решить, что же делать с неприятными для его организма последствиями ритуала. Как правило, на восстановление после использования магии такого высокого уровня у духов уходят недели и даже месяцы. Хорошо, если рядом есть кто-то, кто может присмотреть за ними в это время. У Уильяма никого нет. Так что придется как-то самому выкручиваться. Первым делом - доползти до воды, а вторым - кровати. Этим он сейчас и займется. Вот прямо сейчас встанет и...
Внезапно руки разъехались в стороны, а их хозяин, утратив последнюю опору, звучно шлепнулся об пол. Ощутив, как вся накопленная усталость тут же придавила сверху, он понял, что больше не встанет. Ну и ладно. Тут тоже норм. Пол не очень-то и холодный. Переворачивается на правый бок, подтягивает коленки к груди и обхватывает их руками, вместе с тем размазывая пентаграмму под собой и с головой перепачкавшись в угле. Конечности не перестает бить крупная дрожь, а вокруг становится все холодней и холодней. Остается только надеяться, что это не признаки поднимающейся температуры. Чувствует металлический привкус во рту. Неужели капилляры полопались? И вправду. Из носа, к подбородку и прямиком на перепачканный углем пол льется темный ручеек крови. Еще одно из неприятных для его организма последствий ритуала? Или это он так об пол "удачно" приложился? В любом случае, от лопнувших капилляров и сломанных носов еще никто не умирал, так что как-нибудь само-собой обойдется. Единственное, что он делает - запрокидывает голову повыше, дабы кровь пол еще больше не пачкала. Отмывать же это все потом.
Нужно просто отрубится. Интересно, он проснется через две-три недели на этом же самом месте? В это же время? Или кто-то его все-таки найдет и перетащит на кровать? Контрактор?
Мозг уже отключился. Работал бы, так не забил бы на все и вся.

Парень отрешенным мутным взглядом пялится в пространство прямо перед собой. Сейчас, прокручивая в голове все произошедшее за эту ночь, он не испытывает ровным счетом никаких эмоций. Пу-сто-та. Вполне себе ожидаемо. Но Так ведь не должно быть? Наверняка найдутся сотни фамов, просто мечтающих оказаться на его месте. Наконец-то увидеть всю свою любимую семью. Отпраздновать Новый Год вместе. Какие эмоции они бы при этом испытывали? Всякую ванильнщину? Почему же он так не может? Почему же Миллеры так не могут? Что с их семьей не так? Да, Уильям благодарен родителям за то, что они не стали устраивать из "встречи с сыном" очередной показушный театр. Тратить на это притворство его время и силы. Но от чего же так пусто внутри? Чувство, словно бы ты что-то упускаешь. Что-то очень важное.

Без семьи семейный праздник не познаешь.
Эта ночь для него такая же, как и сотни других до нее.

А за окном трещат салюты, играют разноцветными лучами в глазах прохожих. Кто-то поет песни под окнами, а кто-то провозглашает тосты за шампанским близ камина. Люди и фамильяры сплоченной семьей праздную приход Нового Года. Дети заливисто смеются. Близится рассвет и белоснежный снег уже блестит в тусклом ультрамариновом свете. Вскоре мир увидит первый рассвет этого 2020 года.
Мир меркнет перед глазами, и Уильям Миллер проваливается в кромешную тьму.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/2b/98/75/49675.png[/icon]

Отредактировано William Miller (2020-02-07 00:19:10)